1022_157_small.gif


Общество и культура

Здесь шаг свой первый сделала война

20.06.2013 16:17:00

«Так началася война»

Есть в одном из альбомов музея боевой славы школы № 9 потрясающий рисунок. Называется он «За пять минут до войны». Открытое по-летнему окно с чуть откинутой занавеской, детская кроватка, посапывающий во сне малыш с чуть оттопыренной губой. Коричневый плюшевый медвежонок и несколько игрушек на полу. На стене календарь: 21 июня, суббота, 1941 год.

Автор работы – Наташа Шердакова, ученица 6 класса школы № 9.

Этот рисунок был напечатан 9 мая 1981 года в газете «Пионерская правда» и обошел не только весь Советский Союз, но и Германию, Польшу, Чехословакию, Болгарию, Монголию, Кубу. Толчком к его созданию послужили строки:

«Такою все дышало тишиной,

Что вся земля еще спала, казалось.

Кто знал, что между миром и войной

Всего каких-то пять минут осталось».

А через пять минут тишина взорвалась грохотом снарядов, гулом самолетов, кроваво-красными вспышками взрывов. На календарях еще не был оторван листок за 21 июня, но в память каждого огнем впечаталась дата величайшей трагедии: 22 июня 1941 года.

Война!

Напали внезапно, подло, по-разбойничьи.

Подлость всегда самоуверенна. Расчет на внезапность был столь велик, что позже генерал-полковник вермахта Г. Гудериан напишет в своем дневнике: «Возник вопрос, стоит ли проводить артиллерийскую подготовку в течение часа, как предусматривалось приказом. Все и так было ясно». И только следуя немецкой пунктуальности, генерал приказал начать артподготовку.

В минуту земля стала адом: 4 тысячи разрывов в минуту, 66 – в секунду. Это артобстрел. А еще бомбили и ревели сиренами фашистские самолеты, стреляли грохочущие танки, лавиной шла пехота. Так началась война. Великая. Отечественная.


Брестская крепость

Наш поезд «Москва – Брест» шел по белорусской земле. За окнами мелькали города, села, казармы воинских частей. Часто сквозь заросли были видны развалины бывших погранзастав. И обелиски, обелиски, обелиски…

Мы ехали туда, где «Первый шаг свой сделала война в июне, в 41-ом, на рассвете». В тот роковой день Брест оказался на острие удара. Крупный железнодорожный узел, большой узел шоссейных дорог, Брест открывал дорогу на Минск и далее – к Москве.

И вот, сорок лет спустя, летом 1981 года, мы, следопыты «Поиска-35», на рассвете подъезжали к Бресту. Сверкнула водная гладь Буга и впадающего в него Муховца. Солнце озарило красные кирпичные стены.

Брестская крепость. Четыре острова, четыре укрепления: Кобринское, Тереспольское, Волынское и в центре – Цитадель. Поезд остановился. Мы ступили на священную землю Брестская крепость. В бетонной тверди вырублена звезда. Делаем шаг под своды – и внезапно останавливаемся: рев самолетов, взрывы бомб и незабываемый голос Левитана: «Сегодня в 4 часа утра, без объявления войны фашистская Германия…» - и торжественные звуки «Священной войны». Тело охватывает дрожь, к горлу подступает комок.

Вот она, твердыня духа и мужества. Крепостная стена изранена пулями и осколками. Над руинами Инженерного управления – гигантская глыба в виде плещущегося знамени, из которого выступает могучий, богатырский лик воина – олицетворение силы духа и мужества защитников Брестской крепости. Рядом пронзает небо 100-метровый штык – обелиск из титанового сплава, символизирующий твердую, несгибаемую волю победивших смерть. Захваченные нескончаемым людским потоком, мы входим в центральные, Холмские ворота и проходим дальше, в музей обороны Брестской крепости.

Десять залов музея – десять потрясающих воображение страниц истории Великой Отечественной войны.


Мы первыми приняли бой

Беду всегда кто-то встречает первым. Первыми в смертельную схватку с врагом вступили пограничники. 1-я, 2-я, 4-я, 9-я, 10-я, 13-я, 15-я, 18-я, 20-я погранзаставы Западной группы войск еще не знали, что против каждой из застав выступает специально подготовленная фашистская ударная группа, численностью от роты до батальона из трех рот, вооруженная автоматами, пулеметами, минометами, усиленная артиллерией и танками. Спецгруппы имели приказ: уничтожить погранзаставы в течение получаса.

Да, дешево ценит нас Запад.

Это потом в литературе появятся слова: «за каждую пядь родной земли», «до последнего патрона», «до последнего вздоха». А сейчас, здесь, были не слова, было смертельное сражение. Немногочисленные заставы, действительно, дрались до последнего вздоха и, вопреки отведенному фашистами получасу, сдерживали натиск до 3-4-х часов, а местами до полудня.

На 20-й погранзаставе в критический момент сержант Филатов выкатил на бруствер пулемет, сдерживая натиск фашисткой лавины, а когда его убило, за пулемет залег боец Ермаков, продолжая косить врага.

Восемь суток сдерживали врага бойцы пограничного отряда лейтенанта А.Кижеватова. Когда кончались патроны, защитники шли в штыковую атаку, а порой и врукопашную. Их несгибаемое мужество побудило гитлеровское командование отдать приказ: бойцов в зеленых фуражках в плен не брать. Фашисты атаковали беспрестанно. Кижеватов принял решение женщин и детей под белым флагом отправить с заставы. Немецкие солдаты на надувных лодках переправили пленников, но узнав, что среди них находится семья командира заставы Кижеватова, расстреляли всех, не пощадив детей.

Застава держалась до последнего. «Мы первыми приняли бой 22.VI-1941г. Прощай, Родина!» «Умираем, но не сдаемся!» Эти нацарапанные на стенах надписи остались и по сей день. Они молчаливо свидетельствуют о силе духа, убежденности, верности.

На 4-й погранзаставе наряд сержанта Алексея Новикова из двух человек задержал врага на двое суток, заняв ключевую позицию у станции Дубица. Напарника убило, Новиков продолжал бой. Лишь 24 июня, бросив большие силы и переправившись на наш берег, фашисты увидели, что натиск целого батальона сдерживал всего один боец, чье тело они нашли в дупле многовекового дуба рядом с горячим еще пулеметом.

Мы никогда бы не узнали об этом, как не знаем о тысячах безымянных героев Великой Отечественной. Но пораженные гитлеровцы сделали фото героя, а один из штурмовиков написал домой письмо об этом беспримерном случае. Фамилию немцы узнали из найденных в гимнастерке документов.


«Я – крепость. Я – крепость. Ведем бой»

Главный удар войск вермахта был направлен на Цитадель, сердце Брестской крепости. Это мощное сооружение занимало центральный остров, омываемый Бугом и впадающим в него Мухавцом. Продолговатый двухэтажный многоугольник с периметром около 2 километров и двухметровой толщиной стен. Это, собственно, и была настоящая крепость. Ее составляли 500 казематов, рассчитанных на 12 тысяч человек. На всем протяжении не было ни одного окна, только амбразуры; окна выходили во внутрь укрепления. В глубоких подвалах хранилось продовольствие, на складах – боеприпасы. Ниже подвалов – сеть подземных ходов.

Готовясь к нападению, немецкое командование рассчитало все точно. Была суббота. 21 июня. Большая часть гарнизона крепости была за ее пределами, в летних лагерях; офицерский состав квартировал в Бресте, куда отбыли к семьям или в увольнение. Многие были в отпусках. Был субботний вечер: в клубе шел фильм, играл духовой оркестр на танцплощадке, прогуливались мамы с колясками. Внезапность нападения оказалась мощным психологическим фактором. Сметенные с постелей люди не понимали, что происходит: кричали дети, метались женщины. Страшное это было пробуждение: люди проснулись среди огня и смерти.

Более 500 немецких орудий вели ураганный огонь по крепости, по всем мостам, четырем входным воротам, домам комсостава.

Жившие в городе офицеры не могли пробиться к своим частям. Выйти из крепости тоже было невозможно: она была окружена.

Из комсостава в крепости находился полковой комиссар Е. Фомин, недавно прибывший на службу, он еще не получил жилья и жил в крепости. Накануне Фомину дали недельный отпуск, чтобы привезти семью. Но уехать не удалось: не достал билета на ж/д вокзале.

Он и возглавил оборону Цитадели. Фомин сумел организовать растерявшихся людей, приказал разобрать уцелевшее оружие и спуститься в подвал. Туда же были отправлены женщины и дети.

Рассчитывая на легкий успех, фашисты пошли после артподготовки в атаку в полный рост, вал за валом. Мотоциклисты пытались с ходу прорваться в центральные, Холмские ворота, но встреченные сильным ружейно-пулеметным огнем, споткнулись. Отрезанная от мира крепость приняла бой.

Переодетым в красноармейскую форму диверсантам удалось все же прорваться и занять клуб – центральное здание Цитадели. Но штыковой атакой защитники уничтожили фашистов. Победа придала силы. Послав людей на разведку, Фомин убедился, что центральное укрепление ведет огонь. Слышалась стрельба на Кобринском и Тереспольском укреплениях: наши солдаты вели бой.

Радисты починили найденную радиостанцию, и в открытый эфир полетело: «Я – крепость. Я – крепость. Ведем бой». Они ждали помощи. Они очень надеялись, что вот-вот подойдут главные силы. Но так вышло, что они сами стали той Главной силой, которая держит на плаву и заставляет верить.

«Я – крепость. Я – крепость. Ведем бой», - слышали по уцелевшим рациям стоящие насмерть от Баренцева до Черного моря, отступающие в глубь страны, сражающиеся в партизанских отрядах, идущие в атаку.

А крепость продолжала вести бой. Фашисты перебили защитников Тереспольского и Волынского укреплений, но дорого заплатили за это: земля была устлана трупами в зеленых мундирах. Дольше всех – восемь дней! – держалось Кобринское укрепление. Защитникам помогали женщины и дети. Каждая точка вела огонь. До последнего стояли наши пограничники, поливая врага огнем, защищая мосты, ведущие к Цитадели. А когда кончились боеприпасы, почти все погибли в рукопашных схватках. На стене дома комсостава осталась надпись: «Мы стояли до конца. Прощай, Родина!»

Сердце погибает последним. Цитадель продолжала вести бой. К комиссару Фомину стали стекаться по подземельям люди: командиры, солдаты, женщины с детьми.

24 июня 1941 года появился «Приказ №1», единственный сохранившийся официальный документ. В нем говорилось, что создавшаяся обстановка требует объединить силы. Командиром назначался капитан И. Зубачев, заместителем – полковой комиссар Е. Фомин. Ставились цели и задачи, но приказ остался неподписанным: враг снова ринулся в атаку.

Вот он перед нами, единственный документ Брестской эпопеи: четыре пожелтевших, опаленных тетрадных листочка, протертые на сгибах. Крепость продолжала вести бой. Полуголодные, израненные защитники не только отражали нападение. По приказу И.Зубачева бойцы разведроты попытались прорваться в город на трех броневиках, но ворота оказались заблокированными немецкой техникой. И тогда разведчики совершили рейд по крепости. Они крушили обалдевших от неожиданности фашистов, давили легкие пушки. Вызволив из осажденных домов группу бойцов, командиров и женщин с детьми, они вернулись в подвал Цитадели.

11 раз пытались фашисты водрузить над крепостью флаг со свастикой, и 11 раз защитники крепости срезали его пулеметными очередями, а наутро над Цитаделью вновь развивался красный флаг.

Крепость продолжала вести бой.

Голод был постоянным спутником, а жажда – врагом. С котелками под покровом темноты бойцы пытались доставить в крепость воду. Но немецкие снайперы устроили настоящую охоту за смельчаками и нередко, издеваясь, пробивали котелки, оставляя бойцов в живых.

Без воды стонали и гибли от гангрены раненые, плакали дети. Один из участников этих страшных боев, оставшийся в живых, однажды сказал: «Я живу. А у меня перед глазами четырехлетний мальчик, сын врача: «Быстрей бы умереть, - повторял малыш. – Тогда я не захочу пить».

Воду пытались добывать, копая колодцы. Но до войны здесь были конюшни, и вода пахла навозом. 200 лошадей, находящихся здесь же, в Цитадели, изнывали от жажды, но отказывались пить такую воду. А люди пили.

Было решено выпустить лошадей из крепости. Они помчались в открытые ворота, но фашисты уничтожили весь табун. Крепость продолжала вести бой. Обозленные неудачами, фашисты агитировали бойцов сдаться: громкоговорители вещали, что немцы взяли Москву, дождем сыпались листовки.  

Защитники крепости ответили. На обратной стороне листовок они нарисовали свинью с усиками, очень похожую на Гитлера, и написали: «Не бывать фашистской свинье в советском огороде». Обклеив листовками пленного ефрейтора, они отпустили его к своим.

Разъяренные фашисты прорвались тремя танками туда, где висел белый флаг с красным крестом, и на глазах женщин и детей передавили всех раненых. Подоспевшие наши солдаты забросали немцев гранатами. И тогда было решено детям и женщинам уйти из крепости. Прощание было трагедией: понимали, что уходят навсегда. Но выбора не было.  

Наутро к воротам крепости подошел советский солдат, босой, в обгорелой гимнастерке. По лицу его стекала кровь. Уши были отрезаны, на лбу была вырезана звезда. Ноги его были в веревочных путах, а конец веревки держали спрятавшиеся в кустах фрицы. «Стреляйте по мне, ребята!» - крикнул он. И в ту же минуту на крепость обрушился шквал артиллерийского огня, град авиабомб. Это было 29 июня. Гитлеровцы предприняли генеральный штурм Цитадели. Плавился кирпич мощных крепостных стен, горела земля, пылало все, что могло гореть. А крепость продолжала сражаться. Погибли почти все ее защитники. По приказу комиссара Фомина комсорг С. Матевосян возглавил штыковую атаку.

Это было неожиданно. Привыкшие к мысли о молниеносной моторизированной войне, немцы впервые узнали силу русского штыка. Защитники крепости погибли, но не сдались. Через сутки фашисты ворвались в Цитадель. Они расстреляли тяжело раненного комиссара Фомина. Капитан Зубачев попал в плен, где погиб. Но гитлеровцы рано торжествовали. Крепость ожила и вновь заговорила огнем. На восточном ее форте майор П. Гаврилов, собрав оставшихся воинов, продолжил борьбу. И только на 32-ой день, когда, штурмуя крепость, фашистские вояки погнали впереди себя пленных бойцов, медсестер, женщин с детьми, защитники крепости отступили. Уходя, сержант И. Семенюк успел спрятать в землю знамя 44-го стрелкового полка.

«Я умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина! 20/VII-41г». Эта надпись, выцарапанная одним из последних защитников штыком или кинжалом на каменной стене западных казарм, - последнее документальное свидетельство легендарной обороны.  


Эпилог

Но крепость не сдалась. Небольшие группы советских солдат и бойцы-одиночки продолжали сражаться. Фашисты травили неуловимых защитников газами, обрушивали на них кирпичные своды подвалов. А однажды после такой тотальной «зачистки» на фронтоне крепости появилось красное полотнище с надписью: «Все умрем, но из крепости не уйдем!»

26 августа 1941 года Брестскую крепость посетили Гитлер и Муссолини. Они лично пожелали увидеть эту легенду. Предварительно была разобрана башня Тереспольских ворот, откуда бросился накануне в гущу врагов обвязанный гранатами советский солдат. Гитлер позировал для кинохроники, еще не зная, что имя его через четыре года будет звучать проклятьем, а имена защитников – как символ несгибаемой стойкости и мужества. Крепость не сдалась: фашисты не захватили здесь ни одного знамени. Крепость не пала. Крепость истекла кровью.

В залах Музея обороны крепости вам обязательно расскажут о последнем ее защитнике. Почти год сражался этот человек, один, без поддержки, без приказов, без смены.

В апреле 1942 года еврею Заммосу Ставскому, скрипачу одного из кафе Бреста, было предложено спуститься в подвалы крепости и убедить последнего защитника выйти. Взамен Ставскому обещали жизнь. Кстати, слово не сдержали. «И он вышел. Это был невероятно худой, не имевший возраста человек. Седые волосы касались плеч. Из разбитых сапог торчали чудовищно раздутые, отмороженные пальцы. Он стоял, строго выпрямившись, высоко вскинув голову и глядя на солнце ослепшими глазами. И все молчали. Генерал что-то произнес.

- Назовите ваше звание и фамилию, - перевел Ставский.

- Я – русский солдат. Он повернул голову, и его густая борода чуть дрогнула в странной торжествующей усмешке:

- Я последний. И поднялся, чтобы видеть ваше бессилие здесь, в России. Что, генерал, теперь вы знаете, сколько шагов в русской версте? И он шагнул вперед, отстранив санитаров, с трудом переставляя распухшие, обмороженные ноги.

И вдруг немецкий лейтенант звонко, как на параде, выкрикнул команду, и солдаты, щелкнув каблуками, взяли «на караул». Немецкий генерал, чуть помедлив, поднес руку к фуражке.

А он, качаясь, медленно шел сквозь строй врагов, отдавших ему высшие воинские почести. Но ему уже было все равно.

Он был выше всех мыслимых почестей, выше славы и выше смерти. Страшно, в голос, как по покойнику, завыли бабы. Одна за другой они падали на колени в холодную апрельскую грязь и кланялись ему до земли. А он шел. За ним тянулся кровавый след. Но он шел и шел, гордо и упрямо, как жил. Он упал на спину, навзничь, широко раскинув руки, подставив солнцу невидящие, широко открытые глаза. Упал свободным и после жизни, смертию смерть поправ. Последний защитник так и не покорившейся крепости».

Мы вышли из крепости и подошли к Вечному огню. 833 черные лабрадоритовые плиты. На большинстве из них только одно слово: «Неизвестный».

В Москве, у могилы Неизвестного солдата, испытываешь какой-то подъем, какую-то торжественность. А здесь, у этих траурных плит, захотелось заголосить по-бабьи, в голос, и упасть на землю, поглаживая плиту рукой и причитая: «Господи! Какая беда! Какая беда!»

Вечером мы уезжали из Бреста. Гвоздики, их было немного, положили просто на землю Брестской крепости. От нас. Для всех.

На вокзале мы остановились у входа, где висит мраморная плита с надписью:  

«С 22 июня по 2 июля 1941 года под руководством лейтенанта Николая (фамилия неизвестна) и старшины Павла Баснева военнослужащие и железнодорожники героически обороняли вокзал».

Подошла группа официальных людей, как мы поняли, организаторов юбилейных торжеств – шел 1981 год. С ними была пожилая, скромно одетая женщина в голубом платочке. Она подошла к стене и погладила ее. Что-то зацепило меня в этой женщине. Когда все ушли, я спросила экскурсовода: «Кто это?»

«Это Мать, - ответили мне. - Их уже 9. И каждая уверена, что Николай – ее сын. А одна приезжает уже в одиннадцатый раз, каждый год».

P.S. от автора

Эту статью я начала писать 3 года назад, к 65-летию начала Великой Отечественной войны. Бросала, возвращалась снова. Откладывала все свои дела. Перечитала все, что могла найти про Брестскую крепость. Не уверена, что написала хорошо. Пусть ребята, лежащие там, в крепости, меня простят.

Я поняла, что написать о них все невозможно: не вмещается сделанное ими в мое сознание. Оттого и призвала на помощь участника Великой Отечественной, писателя Б. Васильева.

Могу еще добавить немногое:

• В 1956 году знамя 44-го стрелкового полка найдут. Откопает его уцелевший сержант Семенюк, который и прятал знамя.

• П.М. Гаврилов выживет и до самой смерти (1979 г.) будет ежегодно приезжать в крепость. Ему присвоено звание Героя Советского Союза.

• Е.М. Фомин будет посмертно награжден орденом Ленина.

• Брестская крепость, единственная в мире, получит специально утвержденное звание «Крепость-герой».

• Участник итальянского сопротивления Атос Фаллани оставит в музее крепости запись: «Теперь, когда я побывал на брестской земле, Я ПОНЯЛ, ПОЧЕМУ ВЫ ПОБЕДИЛИ». 

Зоя Голубева


 
Текст сообщения*
 
28.03.2024 14:14:00 Кто станет «ЭкоЛидером-2023»?

В Самарской области стартовал прием заявок на конкурс «ЭкоЛидер» по итогам 2023 г.

27.03.2024 14:16:00 Акция «Журавли» - в память о погибших в теракте

Самарская область присоединилась к акции «Журавли»

27.03.2024 14:12:00 Выбирай территорию для благоустройства

В Отрадном стартовало голосование по выбору территории для благоустройства

27.03.2024 12:44:00 Музыка для души и сердца: слушайте и смотрите

Виртуальный концертный зал в ДК «Россия» стал уникальной культурной площадкой для отрадненцев

27.03.2024 12:40:00 В гуманитарной миссии важна регулярность

С начала СВО отрадненцы беспрерывно отправляют гуманитарную помощь «за ленточку»