Недавно «РТ» публиковала записки жителя Отрадного Ивана Степановича Мижарёва о его работе на целинных землях («Казахстанские ветры», №33 от 16.08.2012). Рассказ о событиях из истории страны от непосредственных их участников вызывают интерес многих наших читателей. Это возможность взглянуть на прошлое с позиций современности.

На днях Иван Степанович предложил редакции рассказ о жизни своей семьи в одном из городков Киргизии.

За тридевять земель

В 1972 году к нам в гости (мы жили тогда в Похвистневском районе) из Киргизии приехала моя сестра Шура с мужем и сынишкой. Поведали о своей обеспеченной жизни в шахтерском городке по добыче урана под названием Майли-Сай, который из закрытого места (почтового ящика) преобразовался в современный промышленный город. В нем заработал электроламповый завод (ЭЛЗ), на который съезжались специалисты с родственных предприятий страны и представители разных профессий. В городе активно строилось жилье.

Я работал тогда инструктором исполкома Похвистневского районного Совета, но жилищная проблема перед нашей семьей стояла остро, без перспектив на улучшение. К тому же в селе была только 8-летняя школа, а сын к тому времени закончил 6 классов, дочка перешла в третий. В общем, после недолгих уговоров о переезде я, взяв отпуск, съездил туда для удовлетворения любопытства и принял решение ехать.

На новом месте

Я устроился на ЭЛЗ инженером отдела снабжения, получил комнату в общежитии, через три месяца перевез семью. Через год мы получили двухкомнатную квартиру, в которой с женой Ниной прожили последующие двадцать с лишним лет, вплоть до уезда в августе 1993 года, разгара перестройки, поставившей на дыбы всю страну.

Майли-Сай очень понравился моей семье. Стадион с трибунами, плавательный бассейн с вышками, гостиница, бани, оранжерея, дворец культуры, медучилище, огромная больница, добротные жилые дома. Нина долгое время находилась под впечатлением от магазинов, в которых было все: импортная обувь и одежда, гречка, сгущенка, разные колбасы, сыры, творог, сметана, овощи и фрукты. Только ковры распределялись по талонам.

Сам город расположился в живописном уголке природы, на окраине Ферганской долины, в пойме чистой горной реки Майлуу-Суу (в переводе «жирная вода»). Кругом высокие горы, и даже на безжизненных безводных склонах на небольшой высоте росли фисташковые деревья, в низинах были миндалевые рощи, рос грецкий орех.

Майли-Сай выделялся среди всех населенных пунктов республики не только торговым изобилием, но и особой чистотой, благоустройством. При заводе был зеленый цех, которым руководил опытный агроном. В уходе за городом принимали участие все жители. Майли-Сай виделся уютным и приветливым.

Работы хватало всем

Коллектив завода был многонациональным: немцы, украинцы, русские, белорусы, узбеки, таджики, киргизы. На ЭЛЗ трудилось уже более 6 тысяч человек, но рабочих требовалось больше. Для получения профессий были техникум, профтехучилище, филиал Фрунзенского политехнического института, многие заводчане получали образование на заочных отделениях вузов Москвы, Томска, Ташкента, Оша и других городов.

В городе было шесть средних и две восьмилетних школы. Преподавались английский и немецкий языки, а киргизы в обязательном порядке изучали и свой родной язык.

Через горные перевалы

По окончании сыном седьмого класса в качестве поощрения за успехи я взял его с собой в одну из командировок. Поездка была на грузовом полуприцепе, путь в 400 км шел через перевалы Алабель и Сусамыр Тянь-Шаньских гор. Было интересно наблюдать за красотами природы, я рассказывал о знаменитом исследователе этих мест Пржевальском.

Когда мы преодолели половину пути, наступили сумерки. Шофер решил сделать остановку до утра, поставил машину на обочине и объявил, что будет отдыхать в кабине, а нам предложил располагаться в кузове.

В эту ночь мне пришлось вынести серьезное испытание. Если в долинах днем температура воздуха была 40 и более градусов жары, то на перевале она опустилась до нулевой отметки. Мы были легко одеты и подлезли под брезент, укрывавший груз. Саша заснул, а я всю ночь укрывал его единственной курткой и согревал своим телом.

Обратная дорога шла в основном на спуск и грозила своими опасностями. У автомобиля больше работали тормоза, чем двигатель. Сын восхищался серпантинами дороги, а мне мучительно хотелось скорее выехать на равнину.

Умей вертеться?!

В качестве снабженца я объездил почти всю страну – от Литвы до Таджикистана. Из множества поездок лишь две сложились неудачно.

Одна из них была в Хакасию, когда вместо леса пиловочника я смог получить только древесные хлысты. А вторая в 1974 году в Сенгилей Ульяновской области, где я должен был добиться 100 вагонов кварцевого песка, а мне удалось отправить лишь 16 платформ. В работе снабженцем-экспедитором мало было иметь знания и опыт, надо было изворачиваться, подносить дорогие подарки (за счет своего кошелька) тем, от кого зависел исход дела. Иные командировки занимали до месяца времени. Для семейного человека это было почти невыносимо, и я сменил место работы.

Моя дорогая семья

Нина все эти годы трудилась на сборочной линии ЭЛЗ. В 50 лет заработала пенсию в 136 рублей («потолок»), но продолжала работать. Сын закончил Ейское летное училище и служил в Германии. Дочь училась в пединституте, вышла замуж (за парня из Отрадного). Девять лет молодая семья жила вместе с нами, пока не получила свою квартиру. Мы помогали им растить детей.

Три последних года в Майли-Сае я работал на заводе «Электроизолит» мастером по производству лакоткани. Это было предприятие с вредными условиями труда, но я стремился обеспечить себе приличную пенсию на старость. К сожалению, в это время уже началась ломка устоявшихся традиций, на объектах народного хозяйства стали меняться формы собственности.  

Домой!

Майли-Сай стали покидать специалисты из руководящего состава города и предприятий, а на их место вставали лица из коренного населения. Сказывались военные конфликты между узбеками и киргизами. Предприятия не могли рассчитываться с увольняющимися деньгами и перешли на бартер. ЭЛЗ выдавал зарплату лампочками.

Мы тоже стали планировать свой отъезд. Мне по-божески удалось продать квартиру и дачу, и мы смогли заказать два контейнера для отправки вещей. Несмотря ни на что, покидали город с горьким сожалением, прощаясь с землей, нежно нас приютившей, ставшей родной для внуков.

Мы с женой и обоими внуками уехали поездом «Андижан – Наманган -Москва», в последнем вагоне, в последнем купе. Дорога не была спокойной, группы хулиганов сопровождали поезд камнями и злыми окриками. В нашем купе разбили окно. В страхе за детей доехали до Оренбурга, а в Кинеле нас встретили сватья и доставили в Отрадный. Дочь и зять приехали через две недели.

Родина приняла нас обратно, для всех нас нашлось место, но и Майли-Сай на исходе двадцати лет разлуки остается в памяти как добрый, светлый и гостеприимный город.

Под угрозой разрушения

Никто из нашей редакции раньше не слышал о городе с таким необычным названием. Однако интернет полон добрых о нем воспоминаний от людей, проживающих сейчас по всему свету. А мы заинтересовались фразой из записок автора об урановых шахтах Майли-Сая.

Уран в Киргизии начали добывать с середины 40-х годов для реализации ядерной госпрограммы. На месте будущего города Майли-Сай было открыто первое месторождение.

Для работы в шахтах, на строительстве предприятий и самого города сюда завозили пленных немцев, а также спецпоселенцев, среди которых были все неугодные советской власти. К концу войны стали поступать «шестилетники» - народ, побывавший в фашистском плену или на оккупированной территории. Сколько полегло такого спецконтингента в результате «использования в мирных целях», никто не считал. Умерших хоронили в братских могилах. Но специалистам и вольнонаемным шахтерам платили такие деньги, что на получку они могли купить «победу» или «москвичок».

Урановая эра для города закончилась в 1968 году, и для обеспечения населения работой правительство решило построить электроламповый завод. Информация об уровне радиации находилась под запретом. Но 10 лет назад Майли-Сай признали самым экологически бедствующим населенным пунктом Средней Азии из-за большого количества хвостохранилищ с урановыми отходами. В случае разрушения могильника может произойти экологическая катастрофа для целого ряда стран. Средств на реабилитационные работы у Кыргызстана нет. За владение ЭЛЗ битва продолжается. Сейчас там работает порядка 2,5 тысячи человек. От прежнего благополучия не осталось и следа. 

Подготовила Лидия Долгополова