«Нет более странных и невероятных историй, чем те, которые преподносит нам сама жизнь!» Эти слова великого сказочника Г.-Х. Андерсена я невольно вспомнила, слушая историю жизни  Александра Петровича Фролова, рассказанную его племянницей Татьяной Кузьминичной Тонаковой:

    - Мой дядя ушел на фронт добровольцем в самом начале войны. Ему еще не было 18 лет. Он приписал себе год. Тогда же, в 41-ом, он попал под Москву в десантные войска. В одном из боев был ранен. Пришло письмо, что лежит в госпитале, и его мама, моя бабушка, ездила к нему.

     А потом родные получили  извещение, что в боях за Москву Фролов Александр Петрович пропал без вести.

     Жили мы тогда в Кожемяках, ныне это п. Первомайский. Так вот, по поселку упорно ходили слухи, что наш дядя жив. Соседка рассказывала, что где-то в 60 – 70-е годы видела его в Кожемяках. Одетый в приличный плащ, он шел по их улице, остановился перед родительским домом и долго-долго смотрел на него. Но было видно: он не хотел, чтобы его узнали. 

     А  буквально лет 5-7 назад наш племянник Николай отдыхал с семьей, кажется, в Греции. Идут как-то они с группой, слушают экскурсовода. И вдруг Николай замечает, что неподалеку стоит со своей спутницей мужчина, как две капли воды похожий на его дядю Ивана Петровича, родного брата пропавшего без вести Александра Петровича. По общему мнению, Иван и Александр очень походили друг на друга.

     Заметив  проявление внимания,  пожилая супружеская чета исчезла. Николай метнулся к гиду, стал расспрашивать.  Единственное, что ему удалось потом  узнать, что рядом на экскурсии была группа из Германии и что она уже уехала. Вернувшись домой, Николай говорил всем, что видел дядю Сашу. Ведь Иван  Петрович находился тогда дома, здесь,  в России. Значит, это был очень похожий на него человек, возможно, брат Александр.

     Такая вот невероятная история. Читаешь – и не знаешь, что и думать. Может, действительно, где-то там, в Европе, живет человек, оплаканный всеми родными как без вести пропавший? Как знать! И это возможно. Бывали случаи, когда наши военнопленные, освобожденные  союзниками,  уходили на Запад: слишком сильны были слухи, что  узников фашистских концлагерей в России отправляют  «на Колыму»  за то, что сдались в плен. Основания для этого были:  бывших пленных СМЕРШ проверял очень тщательно. И этому есть оправдания. К сожалению, немало  советских граждан становилось предателями и пособниками фашистов, полицаями на оккупированных территориях. Конечно, это не единственная причина, по которой люди не возвращались на Родину.

     Как автор публикации, я могу сказать, что и в моей семье тоже есть человек, пропавший без вести. Это мой двоюродный брат Иван Михайлович Ершов. Вот что рассказала мне о нем моя  мама.  До революции их семья  жила  на хуторе, где управляющим от фирмы «Zinger»  был  немец.   Мой дед служил там механиком, а Ванюша, хотя и был мал, очень интересовался машинами и целые дни проводил с дедом. Общаясь с немцами,  он так научился говорить по-немецки, что те считали его своим.  

     Прошло 20 лет. Началась Великая Отечественная война. Вместе с другими ушел на фронт уже взрослый (ему было лет 27)  Иван Ершов. К счастью,  остался жив.

     Но после войны Иван Михайлович домой не вернулся. Прошел год. Мои родные стали обивать двери военкомата, писать письма. Через некоторое время к моей тете, Ульяне Ивановне, пришли два строгих человека в гражданской одежде и сказали: «Искать Ивана Михайловича не надо: он жив, но находится на очень ответственной работе. Придёт время – вы все узнаете».

     Моей тете были назначены паек и пенсия. Больше  никаких сведений о брате не было.

   Не вернувшиеся с войны…

   Пропавшие без вести…

   Для их семей, мне кажется, одинаково больно, в начале, в конце ли войны погибли или пропали их близкие. Горе, оно всегда горе. Боль, она всегда боль. 

    Но почему-то бытует мнение, что умирать страшнее всего, нелепее всего, обиднее всего, когда Победа совсем рядом, когда до нее рукой подать. 

   Отец и сын Гороховы, Гавриил Елизарович и Петр Гаврилович были призваны на фронт в первые дни войны. Оба они – 40 летний отец и 20-летний сын – воевали вместе.

    Дома, как и у всех, осталась семья: мать и трое детишек - старшей дочке было 10 лет, а младшему сыночку   и вовсе полгода. Средней,  Анечке, в 1941-ом было 2 годика. Именно от нее, Анны Гавриловны,  мы и узнали эту печальную историю. Она не помнит, где воевали отец и брат, но точно помнит: письма с фронта приходили. Их было много, но не сохранились они в пору военного лихолетья.

     А вот строчки из самого последнего письма она помнит хорошо,  мать их очень часто вспоминала: «Прощайте, дорогие, не поминайте лихом. Идем в последний бой…»

     Что хотели сказать этим отец и брат?   Что оказались они в трудной обстановке и чувствовали, что это будет их последний, смертный, бой?  Или (шел конец войны) они шли на штурм Берлина,  и это был последний бой, который «трудный самый», после которого наступит мир?

     Трудно сказать.  А позже пришло извещение, что оба они пропали без вести.

     Мать ждала мужа и сына все эти годы. Ходила в церковь и молила Бога, надеялась, что вернутся, и долго молилась  за них, как за живых.

     Пропал в самом конце войны и Иван Митрофанович Зацепин.  Призывался он из Кротовки  буквально в первые часы войны. Ушел на войну, оставив недостроенный дом и жену с тремя детьми мал  мала меньше: старшей Нине было всего 4 года.  Писал ли с фронта отец? Наверное, да. Мать слегла и тяжело болела – Нина была главной помощницей. Помнит  только по сей день, как сгибалась под непосильной работой, как тяжело жили, как голодали.

    В  1944-м  Нина пошла в 1-й класс Кротовской железнодорожной школы.

    В этом же году умерла мать, и детей взяла тетя,  Домна Митрофановна Зацепина.  А в 1946-м пришло извещение, что отец пропал без вести. Семье стали платить пенсию. Об отце ничего больше не известно и по сей день.

    В поселке Садгород, что рядом с Тимашевым, есть памятник односельчанам, не вернувшимся с войны. Двенадцать  фамилий выбиты на обелиске. Среди них  –  Николай Иванович Беляев. 

    К началу войны ему уже 30 стукнуло. Серьезный человек, семейный. Имел двух сыновей, 6-ти и 4-х лет. И в работе не последний –  бригадир тракторной бригады.

     В 1938 году ушел на финскую войну, а с нее прямо — на Великую Отечественную. Где воевал отец, его сын, Виктор Николаевич, не знает, но хорошо помнит, что в 1943-м, осенью, отец приезжал на 3 дня домой  в отпуск. В то время это было наградой.

     Привез он с собой часы от танка. Они очень долго хранились в доме и, что удивительно, хорошо шли. Сын вспоминает: «Когда я вырос,  приделал их в свою первую машину, и они шли точно и долго-долго».

    Виктор Николаевич не знает, где служил отец, но предполагает, что в  танковых войсках: он же был отличным трактористом. Возможно.  Тогда и объясним этот отпуск-награда: летом 1943-го была страшная битва на Курской дуге, «Третья битва», которая, как известно из преданий, решает все. И она решила исход войны: отсюда мы шли с боями на запад.

    Писем от отца было много. Бывало, достанет их мать из кованого сундучка - и перечитывает, и перечитывает.

    А потом пришло извещение: «Ваш муж красноармеец Беляев Николай Иванович пропал без вести 21 апреля 1945 года…».

    Через две недели  пришла Победа. Но мать все не верила в гибель отца и ждала его всю свою  жизнь. За несколько дней до смерти – ей было уже далеко за 80 – она перечитала все отцовы письма, пересмотрела и поцеловала все его фотографии, а потом все сожгла. И умерла. Все ушло с ней. Осталось только вот это.

    Принявшие первый бой на границе, раздавленные заживо фашистскими танками, безымянно расстрелянные, пропавшие в бездонных трясинах полесских болот, упавшие вместе с самолетами в бездну, сгоревшие в печах Освенцима и Майданека, затерявшиеся в морских пучинах, разбившиеся вдребезги в горных пропастях…

     Мы не знаем их судеб, но знаем одно: они сражались за Родину. И неважно, один или тысячу шагов они сделали к Победе. Важно другое:  они спасли нас, спасли мир. Они победили.

    Ну, а  если кто-то скажет: «Больно красиво и героически у Вас, Зоя Ивановна, получается, ну а как же те, кто бежали, бросив оружие, подняв руки, служили  полицаями, лагерными надзирателями, бежали вместе с союзниками на благословенный Запад, предавали… как же о них?»

    Отвечу. Если бы таких было больше, не было бы нашей Великой Победы.

    Жизнь – это всегда выбор. А война – это очень жесткий выбор.  Ведь как известно: 

«Каждый выбирает по себе:

Женщину, религию, дорогу.

Дьяволу служить или пророку,

Каждый выбирает по себе…»

А судить нас будут потом. И  «каждому воздастся по делам его…»

    В Отрадном  в День памяти пропавших без вести, 30 августа,  люди собрались у памятника «Всем, не вернувшимся с войны».

     Ветераны, цветы, дети с трогательными стихами, пронзительные песни. И они, те, у которых кто-то пропал без вести. Одна женщина припала к обелиску и поцеловала его.

    Два с половиной миллиона без вести пропавших, тех, «кто принял смертный бой».

    Да, они действительно стали «землей и травой», но нашей землей –  святой и священной. А еще они  стали Памятью. А пока мы помним – мы живем.

   P.S. 9 мая, в День Победы, многие родные без вести пропавших идут в колонне «Бессмертного полка» и несут портреты своих героев.  И это правильно.