«Он совершил подвиг. С точки зрения человеческих возможностей», — так сказал о нашем земляке, творце и созидателе Борисе Дмитриевиче Семёнове, его  хороший знакомый. И это – абсолютная правда.

 

---

Свою высоту взяли

 Начну с конца. С того вторничного звонка, когда сперва ни слова не могла разобрать. Потом СМС – умер Семенов. И еще одно СМС­сообщение, уже поздним вечером: «Борис Дмитриевич умер. Похороны состоятся 24.09.15, в 12 часов». Потом его дом на Колхозной, панихида, ветераны, строители и нефтяники, глава администрации, специалисты отдела архитектуры, библиотечные и музейные работники и их последнее «прости и прощай».

В одном из стихотворений Симонова есть такие строки: «Раньше как говорили друг другу мы с ним? Говорили: «Споем, посидим, позвоним». Говорили: «Скажи», говорили: «Прочти»… А теперь привыкать надо к слову: «Он был». Привыкать говорить про него: «Говорил»…

 Трудно привыкнуть к этому роковому «был». Кажется, он все равно придет, переступит редакционный порог, улыбнется широко, доброжелательно: «Добрый день!» Подвижный, открытый людям и ветрам. Никогда не унывал, плохое забывал и радовался встречам с хорошими людьми.

Или позвонит:

— Оказывается, Панферов бывал у нас в 57-­м и писал об этом. И в библиотеке есть эта книга.

– Его шеститомник есть и у меня, а в нем — повесть с очерком об Отрадном.

Когда ко Дню нефтяника «РТ» опубликовала материал по мотивам панферовских «Сказаний  о Поволжье», вновь звонок: «Хорошо, что упомянули многих из тех, кто был первым».

 Борис Дмитриевич не просто помнил их, нередко говорил: «Каждый из них с полным правом мог бы спеть: «Здесь ничего бы не стояло, когда бы не было меня». До сих пор меня поражает, как наше поколение сумело за какие-­то десятилетия перекрыть реки, построить огромные заводы и города. Что двигало нами? Простой энтузиазм? Нет, это была настоящая идея, заставлявшая трудиться день и ночь. Мы взяли свою высоту, но теперь должны рассказать молодым, как это было. И только тогда сможем сказать себе, что выполнили свою миссию на этой земле».

 

Детские университеты

На погосте я поразилась сходству отца и сына Семеновых: почти один в один их лица, пытливые взгляды, чуть приподнятые улыбками уголки губ.

 Отец, спасая близких от неминуемой расправы, примкнул к большевикам. Став председателем, вывел свой колхоз в передовые. 

Мудрой женщиной была мать. Однажды Боря, возвращаясь из школы, увидел на дне ручья поблескивающий под солнечными лучами предмет. И весенний холод не остановил мальчонку: вымок, но вещь вытащил. Это был дорогой инкрустированный серебряный крест. Принес домой, а мать прямо с порога отправила обратно: «Положи там, где взял. Может быть, тот, кто бросил его, вернется за ним». Этот случай стал уроком на всю жизнь.

А ведь был голод. Настоящий Голод с большой буквы – ложка муки считалась роскошью, дети по очереди облизывали чугунок, когда мучная болтушка была выедена до дна. Была лебеда и крапива. Последние капли в керосиновой лампе. И радость, когда мать ставила на стол горячую картошку.

Из класса в класс  Борис переходил с похвальными листами. В семь прочел «Униженных и оскорбленных». И если ровесники о древнем мире узнали в пятом классе, то Боря к этому времени уже читал «Илиаду» Гомера. А зародился интерес к прошлому с подачи старшего брата Ивана, директора школы, подарившего ему книгу о Спартаке. С книгами было трудно, но все, что  приносилось из библиотеки и магазина, семьей прочитывалось и обсуждалось.

Борис Дмитриевич говорил, что именно Иван и сформировал его как личность. Приструнивал баснями Крылова, когда в эрудите Боре вдруг проклевывалась заносчивость. Выгонял с уроков, когда братец увлекался трепом, да потом вдобавок устраивал ему вечернюю выволочку. «Один раз наказали за нахальный выпад, другой. Вот так мне привили уважение к людям вообще и к учительству в частности», — вспоминал с улыбкой Борис Дмитриевич.

Борису доверили право самостоятельного выбора профессии: в его серьезности отец, мать, братья не сомневались. А он остановился на гидротехническом техникуме – в стране разворачивалось строительство гидроэлектростанций.

 

Мы были счастливы

 Ерунда, что на обед был всего лишь хлеб с молоком, зато вокруг столько интересного происходило! Страна поднималась после военной разрухи, требовались молодые руки, строители были на вес золота. 

Практикантом поработал на строительстве Куйбышевской и Сталинградской гидроэлектростанций, с дипломом техника отправился в далекую Сибирь, возводить крупнейшую в мире Братскую ГЭС. Отслужил действительную на подводной лодке и с семьей приехал в родные края. Хотя и влекли к себе сибирские просторы, мощь Ангары, но на получение квартиры в Братске не было никаких надежд.

В «Межколхозстрое» занимался строительством современных ферм. В Отрадном начинал прорабом СУ-­2 на возведении комплексных установок по переработке нефти.

Это, скорее, не время, а эпоха в истории Отрадного. Именно результаты воплощенных тогда планов сделали город перспективным. ГПЗ, НСП, КУПН,  комбинат «Полимерстройматериалы», РМЗ, завод «Экран», обустроенные месторождения, по сорок тысяч квадратных метров вводимого ежегодно жилья, социальные объекты. Строительство Нефтегорска со всей его инфраструктурой, предприятиями, промыслами, застройка соседних сел — все это делалось пятитысячным коллективом «Востокнефтестроя».

 «Трест был дружной семьей, в которой, как и полагается живущим в согласии, нет подводных течений, все откровенно и искренно», — говорил Борис Дмитриевич.

 

Наказывать нельзя, премировать

Случилось эта история на строительстве райисполкома в Кинель­-Черкассах. «Отвратный двухэтажный барак, который не нравился ни мне, ни первому секретарю райкома Н.Бардину. Он­то и предложил мне сделать из него украшение села», — рассказывал Борис Дмитриевич.

За пару ночей прораб Семенов дополнил проект колоннами, пилястрами, фронтонами и без согласования с руководством приступил к делу. Когда начали кладку 2-­го этажа и стали очевидными контуры здания, на стройку приехал А.Л. Степанов. Осмотрел  и, едва сдерживая негодование, приказал Семенову явиться в управление. Где Борис и по шапке получил, и в приказе о выговоре расписался. Мало того, Александр Леонтьевич пообещал уволить, если семеновская архитектурная мысль продолжит свой свободный полет.

«После выволочки вызвали в бухгалтерию. Значит,  думаю, без зарплаты Степанов оставил. А мне ­—  премию «за инициативу и творческий подход». Моим заступником оказался первый секретарь райкома партии», — вспоминал строитель. Затем последовали районные кинотеатр и узел связи, проекты которых также правил Семенов. Борис Дмитриевич уже был известен в Отрадном как «зубастый» комсомолец. А кинель-­черкасские события лишь ускорили его назначение на должность главного архитектора: в горисполкоме и в горкоме партии на него давно глаз положили.

 

Делай дело!

После нескольких лет работы архитектором Борис Дмитриевич уехал на заработки в Западную Сибирь. Его отпустили с неохотой, но в город он обещал вернуться. И вернулся. К тому времени объемы жилищного строительства в Отрадном сократились, трест сосредоточился на возведении газопровода «Уренгой —Помары — Ужгород».

СУ­-2 (ПМК­-7) «Востокнефтестроя» во главе с Семеновым поручили строить газокомпрессорные станции в Сергиевске. С заданием строители справлялись. Заминка произошла на третьей, КС­-21А: волгоградские субподрядчики вовремя не приступили к ее монтажу. И это в драгоценные для строителей летние деньки, а ведь бригада Голованова в зимний холод и весеннюю распутицу с опережением выполнила подготовительные работы.

 Да и сроки поджимали. Что делать? Ждать волгоградских? Как же! Посоветовался со своей правой рукой А. Головановым и приступил к монтажу.

Работа шла споро, однако прибыл главный инженер треста  и  после разбора полетов приказал: «Демонтировать все!»

Отказался Борис Дмитриевич со словами: «Уезжай отсюда и до конца стройки не появляйся…». Уехать-­то он уехал и на КС долго не появлялся, но  накляузничал начальнику всесильного главка. Откуда последовал  грозный окрик: «За самоуправство наказать! Монтаж прекратить!»…

Говорят, против лома нет приема. Но это тогда, когда нет другого лома. Таким «ломом» стали решительные действия Семенова и управляющего трестом В. Селиванова. Они не прекратили работу. Они ускорили ее. КС­-21А была готова к сдаче в эксплуатацию на семь месяцев раньше намеченного срока. Таких рекордных темпов строительства не было больше по всей цепочке строящейся магистрали. Б.Д.Семенов был награжден Памятным знаком Миннефтегазстроя и ЦК профсоюза рабочих нефтяной и газовой промышленности «Участнику строительства газопровода».

 

Город европейского уровня

Тамара Петровна Алясова, знавшая Бориса Дмитриевича не одно десятилетие, говорит, что Семенов всегда мечтал придать Отрадному европейский облик и делал все от него зависящее, чтобы добиться этого. Он мечтал о городе фонтанов, парков и проспектов.  И при нем появился сквер с четко организованным ландшафтом. В конце 80­х – фонтан, тогда же площадь украсили голубые ели, несколько раньше ­— бульвар, названный впоследствии именем Узилова, аллея на Отрадной…

Девятиэтажная крылатая гостиница, венчающая улицу Отрадную. Ее Семенов отстаивал в Госстрое РСФСР: областные архитекторы были против строительства в Отрадном зданий повышенной этажности.  Позже появились девятиэтажки на Первомайской, Советской, и также по инициативе Бориса Дмитриевича. Здание Сбербанка, проекты новых микрорайонов, жилых домов и детских садов, дорог проектировались созданным Б.Д.Семеновым при отделе архитектуры бюро.

«За архитектурный облик города его руководители беспокоились всегда, а мои предложения зачастую находили поддержку. Не обходилось и без конфликтов. Но ведь истина рождается в споре. Мне мой город все больше нравится, — признался как­-то Борис Дмитриевич. – Он компактен, в его застройке нет грубых ошибок. И это заслуга всех поколений отрадненцев».

 

Работал взахлеб

 Он разделял взгляд на возраст 90­-летней Ирины Антоновой (бывшего директора музея изобразительных искусств им. А.С.Пушкина): «Если человек покидает грешную землю в 70 лет – это нормально. Было время заявить о себе, сделать что­то полезное. Все, что сверх семидесяти – вроде бы премия, бонус. И распорядиться этим подарком лучше с умом. Обязательная программа кончилась, начинается произвольное катание.  И тут, знаете, в голову приходят всякие мысли, появляется глобальное отношение к проблемам, явлениям, людям».

Он воплощал в жизнь личную «произвольную программу», работая взахлеб, не жалея себя: изучал материалы архива и писал историческую хронику города, искал очевидцев событий и встречался с ними. Встречи в музее  непревзойденного  рассказчика Семенова увлекали и взрослых, и детей – в его устах самая сухая статистика обретала яркие формы, а суждения и выводы всегда были образными, порой неожиданными. Но говоря о заводах, промыслах, акцент все-­таки делал на людях. Мне врезалась в память фраза, сказанная им, когда речь зашла о коллизиях с возведением КУПН: «Вы думаете, там испытывалась техника? Многие так думают. А там не машины, а люди испытывались: чего кто стоит». Борис Дмитриевич смотрел на любое дело через человека. Отсюда, наверное, и особенная семеновская деликатная требовательность. И максимум требовательности к себе: не раскисать, превозмогать боль и работать, работать.

 

Рыцарь  Родины

 Дома на его необъятном письменном столе соседствовали фотографии, копии приказов, газетные очерки, свежие номера газет «Известия», «Литературная газета», «Волжская коммуна», городская пресса и много, очень много личных записей. Здесь же – скульптура Дон Кихота, подаренная ему, мечтателю, романтику и правдоискателю, на 70­летний юбилей.

Как­то сказал, что ему стали безынтересны  «Аргументы и факты» с их акцентом на негативные стороны действительности. Но хорошо относился к редактору «Завтра» А.Проханову: «Он государственно мыслящий, и нужен стране». И как возмутил его А.Макаревич: «И самому не следует прогибаться под изменчивый мир, и его не нужно прогибать под себя!»

В связи с событиями в Украине народ вспомнил эмоциональное стихотворение А.Бродского «На независимость Украины». Знаток истории Семенов прокомментировал его: «Евромайдановцы» продолжают дело Мазепы. Это удар в спину России…» 

Нередко слышишь, что есть малая родина и есть большая страна. Семенов с этим разделением не соглашался. Считал его надуманным. Говорил, что есть одна Родина —  Россия, а Отрадный, как и другие города и веси, – ее частицы. И напоминал строки М.Матусовского из песни к кинофильму «Щит и меч»: «С чего начинается Родина?.. С хороших и верных товарищей… С той песни, что пела нам мать… С той самой березки, что во поле…И с этой дороги проселочной, которой не видно конца…»

Последняя наша встреча была в палате терапевтического отделения ОГБ. Я принесла Семенову книгу Панферова с очерком об Отрадном и буклет с памятными местами, который выпустил музей. Несмотря на боль, Борис Дмитриевич пролистал их: «Так начинался город, и таким он идет к своему 60-­летию. Символично».

Вижу Бориса Дмитриевича, спешащим с неизменным портфелем на очередную встречу. Или погруженного в шахматную партию, читающего, в разговорах, спорах. В разговорах о чем? О жизни, судьбах страны и будущем Отрадного. Обязательно – о старожилах, с которыми надо встретиться: «Интересная личность!» И о том, сколько надо еще успеть сделать за отведенное Богом время. Он многое хотел сделать и сделал. И тому, что сделал он, предстоит на свете жить. А нам предстоит его помнить, о нем думать.

Татьяна Альмеева