Окончание, начало в №1

День Бородина

Вам не видать таких сражений!

Носились знамена, как тени,

В дыму огонь блистал.

Сверкал булат, картечь визжала,

Рука бойцов колоть устала,

И ядрам пролетать мешала

Гора кровавых тел.

Наполеон с утра до полудня всеми силами атаковал центр и левое крыло русских. Он теснил и поражал отряды Барклая и Багратиона. Даву, Ней, и Мюрат – лучшие французские полководцы – атаковали Багратионовы флеши и Семеновские высоты. «Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят», - доносили Наполеону адъютанты. Флеши и редуты переходили из рук в руки. «Русские гибли, но не сдавались; не было местечка, которое не было бы покрыто мертвыми или раненными», - писал участник сражения, французский офицер Е.Лабом.

Целые батареи переходили по несколько раз из одних рук в другие. «Земля исчезла, она вся была покрыта окровавленными трупами. Пальба, вопли умирающих, ржание коней, часто повторяемые «ура», крики командования на девяти европейских языках. Сия полоса России превратилась в адскую обитель», - свидетельствовал русский офицер М.Митаревский.

Самому сильному удару подверглась батарея Раевского. «В разгар боя, когда солдаты дрогнули, генерал взял за руки своих сыновей 14 и 16 лет и пошел вперед. Старший сын пытался взять знамя у 19-летнего поручика. Я сам умею умереть за Отечество», - закричал тот и встал со знаменем рядом с Раевским. С криками «ура» поднялись солдаты и штыками опрокинули врага. Батарея была спасена».

Читая эти строки очевидцев сражения, я пыталась представить, как наш экс-министр обороны Сердюков берет за руку своего сына, в подчинении которого была «Славянка», отвечающая за всю жилищно­коммунальную часть нашей армии, тот берет своего родственника, бывшего министра образования Фурсенко. Можно до кучи еще добавить и второго Фурсенко, курирующего наши футбольные клубы и так удачно «распилившего» поражение нашей сборной по футболу с тренером Д.Адвокатом.

Нет, не получается сравнение. Остается поклониться до земли всем, полегшим на поле Бородина и уцелевшим в этой, по мнению Кутузова, «самой страшной и кровопролитной из всех существующих доселе битв», и подтвердить лермонтовское:

Да, были люди в наше время,

Не то, что нынешнее племя,

Богатыри – не вы!

Плохая им досталась доля,

Немногие вернулись с поля…

С Бородинского поля не вернулось почти 46 тысяч русских солдат и офицеров…

«Сражение прекратилось, когда совершенно смерклось, и неприятель, опасаясь ночной атаки, отступил на первую свою позицию. Обе армии считали себя победоносными и обе разбитыми. Потеря с обеих сторон была равная, но…гораздо ощутимее для нас; потому что, вступая в бой, у нас было гораздо менее войск, чем у французов», - так писал об итоге Бородинского сражения его участник полковник Н.Муравьев, будущий декабрист. А вот еще одно свидетельство: «Наши войска не уступили своих позиций». (из донесения Кутузова императору Александру I)

Историки до сих пор спорят о том, кто же победил в Бородинской битве. Формально вроде бы французы. Поле битвы останется за ними, так как ночью Кутузов прикажет своим войскам отступать. Но Наполеон не увидел беспорядочного бегства противника, русская армия не была разгромлена, и Кутузов не просил перемирия. Прав был Л.Н. Толстой: «В Бородинском сражении на французов была наложена рука сильнейшего духом противника». Это и верно. Ведь не в силе Бог, а в правде. Бородино стало зерном веры, из которого выросла наша победа над французским нашествием.

«Москва! Как много в этом звуке Для сердца русского слилось»

После Бородина состоялся военный совет в Филях, где конец яростным спорам положил Кутузов: «С потерей Москвы не потеряна еще Россия… Приказываю отступать!»

«Мы оставили Москву без боя. Проходя через город, мы на каждом шагу убеждались, что Москва была почти пуста. Все казенное имущество и запасы зерна были вывезены или затоплены. Купцы предлагали, просили брать всё, что приглянется: «пусть наше добро лучше вам достанется, чем французам». (Из воспоминаний русского офицера Ф.Растаковского) «При приближении французов жители удалялись в леса и болота, оставляя свои жилища на сожжение. Все народонаселение Москвы уходило вместе с армией из древней столицы. На рязанской дороге мне запомнились слова шедшего рядом солдата: «Ну, слава богу, вся Россия в поход пошла!» - писал участник войны 1812 года И.Якушкин.

Летом этого года, возвращаясь из Архангельского заповедника в Москву, я, задумавшись, сошла с электрички и пошла к метро не привычной асфальтированной дорожкой, а несколько правее, по тропинке, окруженной зарослями деревьев. Вскоре она привела меня к какому¬то совершенно заросшему озеру или пруду. Было очень тихо. Дикая утка с выводком коричневых утят копошилась у берега. О Москве не напоминало ничто, пейзаж был скорее какой­то деревенский. Пройдя дальше, я заметила сквозь заросли высокие кирпичные стены. Любопытство взяло верх. Я сошла с дорожки и пошла вдоль стены. Вскоре я увидела очень высокие ворота. Они были закрыты. Заглянув в щелочку, я заметила вдали старинное здание со следами разрушений. Подняв голову, я увидела слева табличку с надписью: «Петровский замок. XVIIвек . Имение Разумовских. Охраняется государством». Так совершенно неожиданно я пересеклась с 1812 годом. Именно здесь после Бородина вместе со своей старой гвардией остановился Наполеон перед входом в Москву. Вот с этих самых кирпичных красных стен замка он смотрел вдаль: «Так вот он, наконец, этот знаменитый город!» Наполеону казалось, что он видит всю Россию. Глядя на золотые купола, он вспомнил давнишний разговор с посланником Александра I Балашовым:

- Генерал, сколько жителей в Москве?

- 300 000, Ваше Величество.

- А церквей?

- Более 240.

- Почему столько?

- Наш народ их посещает.

- Отчего так? 

- Наш народ набожный, верующий.

- Ба! Бросьте. В наши дни уже нет верующих.

- Простите, Ваше Величество, не везде одно и тоже. Может быть нет больше верующих в Германии и Италии, но есть в России. Помолчав немного, Наполеон, спросил:

- Какая дорога на Москву?

- Дорогу на Москву выбирают по желанию: Карл XII шел через Полтаву. Наполеон усмехнулся, вспомнив эту фразу, и сказал сам себе: «А моя дорога на Москву – через Бородино».

Между тем день клонился к вечеру, а депутации бояр, которые должны были вручить Наполеону ключи от столицы – так было во всех побежденных им государствах – так и не было. Наполеон стал выражать беспокойство и уже несколько раз отправлял в Москву офицеров: «Может они слишком напуганы, а, может быть, эти жители не умеют сдаваться. Скажите им, что я буду милостлив».

Напрасно ждал Наполеон,

Последним счастьем упоенный,

Москвы коленопреклоненной

С ключами старого Кремля:

Нет, не пошла Москва моя

К нему с повинной головою.

Не праздник, не приемный дар,

Она готовила пожар

Нетерпеливому герою.

Отселе, в думу погружен,

Смотрел на грозный пламень он.

Возвратившиеся офицеры рапортовали один за другим: «Москва пуста!» Жители Москвы ушли, оставив французам охваченную пламенем столицу. Наполеон оказался в дурацком положении: город горел, тушить было нечем; продовольствия не было; солдаты, вынужденные добывать пропитание, погрязли в мародерстве. Пришлось для устрашения нескольких расстрелять.

План войны оказался нелеп. Это понимали все, кроме Наполеона. На все возражения он отвечал одним, кабалистическим словом: «Москва». Он готов был на перемирие, слал императору Александру письмо за письмом, жалуясь, что русские ведут войну «варварски», не по правилам. Но ответа не было.

Отдав приказ взорвать Кремль, Наполеон принимает решение идти на юг.

Крах

7 октября Наполеон уходит из Москвы. Вслед за ним идут многочисленные обозы с награбленным. Золотые украшения, золоченые оклады икон, серебряные ложки, меха – Наполеон не брезговал ничем. «И этот народ извергов осмелился говорить о свободе, о философии, о человеколюбии. И мы до того были ослеплены, что подражали им как обезьяны. Хорошо же они нам заплатили!.. Москва снова возникнет из пепла… Ее развалины будут для нас залогом нашего искупления, нравственного и политического, и зарево Москвы, Смоленска и прочих рано или поздно осветит нам путь к Парижу», - писал будущий декабрист А. Тургенев Петру Вяземскому. Между тем русская армия набиралась сил. Бой под Тарутино окончился разгромом знаменитого конного корпуса Мюрата. Бой под Малоярославцем заставляет Наполеона, чуть не угодившего в плен, снова свернуть на Бородино, где еще лежали убитые.

Кутузов вынудил французов отступать по разоренной ими же старой смоленской дороге. Не имея ни фуража для лошадей, ни провианта, армия Наполеона грабила все, что могла. Восстановив против себя всю Россию. Партизанские отряды из крестьян насчитывали более 16 тысяч человек. Неоценимый вклад в уничтожение французов внесли «эскадроны гусар летучих», регулярные партизанские отряды под командованием прославленного поэта и гусара Дениса Давыдова, И. Дорохова, А. Сеславина.

От Москвы до Немана французская армия отступала, принимая участие теперь только в навязанных ей сражениях. Бой под Красным был последней точкой в судьбе «великой армии». Обмороженные, закутанные в бабьи платки и солопы, они являли собой жалкое зрелище. Вот как пишет об этом французский генерал Сегюр: «Вместо 600 000 товарищей, столько раз торжествовавших победу, выходили из этой сумеречной и ледяной пустыни только тысяча вооруженных пехотинцев и кавалеристов, девять пушек и 20 000 жалких созданий, покрытых тряпками, с опущенной головой, потухшим взором».

Это была уже не «великая армия». Это были несчастные люди, питавшиеся падалью и съедавшие даже трупы своих товарищей, замерзающие на дорогах и переправах вместе с лошадьми. 23 ноября 1812 года Наполеон бросил свое войско и, пообещав вернуться с армией в 1 200 000 человек, бежал из России. А Кутузов писал своей дочери: «Вот Бонапарт, - этот гордый завоеватель, исчадие ада, бич рода человеческого, бежит передо мною более 300 верст, как дитя, преследуемое учителем… Да был ли он подлинно велик?»

Действительно, был ли подлинно велик Наполеон? Никто не спорит, это был талантливый военачальник, смелый, удачливый полководец. Недаром им восхищались и Байрон, и Пушкин, и Лермонтов, его подвигами грезили русские офицеры, перед ним склонилась вся Европа. Но нет однозначных людей, особенно среди известных. Добро и Зло. Вот чего в человеке больше, таков он и есть. Так и о Наполеоне. Не будем говорить о сотнях тысяч загубленных своих и чужих солдат. На войне, как на войне. Он был очень себялюбивым и жестоким человеком. После взятия Тулона, когда никому не известный капитан Боунапарти сразу стал генералом, он хладнокровно расстрелял три тысячи роялистов, своих же, французов, в основном портовых рабочих.

При переправе через Неман польские офицеры, обожающие Наполеона, первыми бросились к русскому берегу и тонули, крича: «Вива, император!» А он, глядя на их желто­зеленые мундиры, с презрением говорил: «Посмотрите на этих жаб!»

Он бросил свою армию в Египте, а потом и в России. «Этот поступок бегства , на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок.»

Так ли велик Наполеон?

«Нет величия там, где нет простоты, добра и правды!» Такой приговор вынес Наполеону Лев Толстой в своей великой эпопее «Война и мир». И лучше, вернее сказать невозможно.

Война 1812 года пробудила лучшее в русском народе: его любовь к Отечеству. «Дубина народной войны поднялась со всей своей грозною и величественной силой… и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие. И благо тому народу…!»

На девяти стенах Храма Христа Спасителя золотом по мрамору увековечены имена тех, кто спас Россию в далеком 1812, спас и нас, еще не родившихся. Стою со свечой у этого пантеона славы и доблести русской. До боли знакомые имена: Багратион…, Барклай де Толли…, Милорадович…, Коновницын…, Кутайсов…, Кутузов…

Ага, вот: шесть фамилий Давыдовых, шесть полковников, связанных между собой различною степенью родства, все герои войны 1812 года. Среди них, как звезда первой величины, Денис Давыдов, отчаянный гусар, игрок, дуэлянт и поэт. « За тебя на черта рад, наша матушка Россия!» Эту его песню тогда знали и пели все. Взгляд скользит по именам, известным и не очень. Каждому - поклон! Но вот нахожу и то, что искала. Их было четверо. Четыре брата Тучковых, династия профессиональных русских офицеров. Аристократы, лучшие кавалеры на балах, они в возрасте 25-34 лет стали генералами.

Тучков Николай Алексеевич. Генерал-лейтенант. В Отечественную войну 1812 г. командовал III пехотным корпусом. В бородинском сражении был ранен и скончался.

Тучков Павел Алексеевич, генерал­-лейтенант. В бою у Валутиной горы был ранен, попал в плен. В 1813 году вернулся на Родину.

Тучков Александр Алексеевич, генерал­майор. В Отечественную войну 1812 года командовал 3-ей пехотной бригадой. Погиб в Бородинском сражении.

О нем я знаю чуть больше, чем о других. В бородинском сражении со знаменем в руках он бросился вперед и был смертельно ранен в грудь у Семеновской флеши. Местность была так перепахана, что тела его найти не удалось. На месте гибели, указанном генералом П.Коновницыным, вдова Тучкова Маргарита Михайловна поставила первый памятник павшим при Бородине – церковь Спаса Нерукотворного и осталась там. Вокруг этой церкви в 1838 г. возник Спасо-Бородинский монастырь. У его подножия я кладу четыре гвоздики. Две от меня. А еще две­ от Марины Цветаевой, которая увековечила имя Тучкова 4-го и всех, кто пал в той войне, в своем невероятно романтическом стихотворении:

Вы, чьи широкие шинели

Напоминали паруса,

Чьи шпоры весело звенели

И голоса. И чьи глаза, как бриллианты,

На сердце вырезали след –

Очаровательные франты

Минувших лет. Одним ожесточеньем воли

Вы брали сердце и скалу, -

Цари на каждом бранном поле И на балу.

Вас охраняла длань Господня

И сердце матери.

Вчера – Малютки­-мальчики, сегодня – Офицера!

Вам все вершины были малы

И мягок – самый черствый хлеб,

О, молодые генералы Своих судеб!

Ах, на гравюре полустертой

В один великолепный миг,

Я встретила, Тучков–четвертый, Ваш нежный лик,

И вашу хрупкую фигуру,

И золотые ордена…

И я, поцеловав гравюру,

Не знала сна.

О, как - мне кажется – могли вы

Рукою, полную перстней,

И кудри дев ласкать – и гривы

Своих коней.

В одной невероятной скачке

Вы прожили свой краткий век…

И ваши кудри, ваши бачки

Засыпал снег. Три сотни побежало – трое!

Лишь мертвый не вставал с земли.

Вы были дети и герои, Вы всё могли.

Что так же трогательно – юно, Как ваша бешеная рать?..

Вас златокудрая Фортуна

Вела, как мать. Вы побеждали и любили

Любовь и сабли острие –

И весело переходили В небытие.

Послесловие

Несколько лет назад мне пришлось побывать во Франции. В обзорную экскурсию по Парижу, конечно же, входило и посещение мест, связанных с именем Наполеона: Дом инвалидов, где в соборе стоит гробница императора, Вандомская колонна, отлитая из переплавленных 1200 пушек, захваченных в битве под Аустерлицем, Триумфальная арка с перечнем побед Наполеона.

Гид, француз средних лет, страстно перечислял победы своего великого земляка. Последним в списке стояло: Россия. Увидев и услышав это, мы как­то почувствовали себя неловко. А я, не выдержав, заметила, что последнюю строку я бы стерла. «Но Наполеон же захватил Москву», - возразил мне гид. И тут я почувствовала, что пришло, по-видимому, и мое время постоять «головою за Родину свою».

«У нас цыплят по осени считают ,- заметила я, -а самый популярный анекдот – «муж вернулся из командировки»… И, увидев его недоуменный взгляд, принялась расшифровывать. Вот представьте, вы в гостях у желанной женщины. И многого добились из того, что хотели. Но вдруг открывается дверь - муж внезапно вернулся из командировки. Он выбрасывает вас из окна, а это 4-й этаж. И даже если вы уцелеете, вам уже не понадобится ни эта женщина и никакая вообще.

Так это ваша победа или как? Ну вот и с Наполеоном тоже. В Россию войти просто. Мы мирные и доверчивые. Но не дай Бог… Уйти безнаказно еще никому не удавалось». Смотрю, наши как­то приободрились, заулыбались. А гид даже мне руку поцеловал и добавил что­то по-французски, как потом мне перевели, это звучало типа «мадам с юмором». Но эта история имела продолжение. Вечером меня пригласили к себе поговорить два молодых человека, лет по 35-40, Валентин и Николай, врачи из Перми, кажется.

В процессе разговора они показали мне долото и два деревянных молотка, по-моему, плотники называют их «киянки» и на полном серьезе сказали, что все это они купили в супермаркете, чтобы исправить, так сказать, историческую несправедливость и стесать слово «Россия» из идиотского списка к чертовой матери. Вообще­то эти парни были тихими, заумных вопросов гидам не задавали, прилежно глазели на достопримечательности, а в автобусе попивали легкое французское вино. И вот тебе на. Короче, я поняла, что им пришлось по душе мое возражение гиду и они решили взять меня на дело третьей. По моей спине пробежал холодок.

«Ребята, а ведь это дело международным скандалом пахнет, - сказала я, - посадят». «Ну и что, - возразили парни, - посидим. Заодно и в Европе поживем, а тюрьмы у них, говорят, неплохие». Дело приобретало нехороший оборот. Они уже начали говорить, что, собственно, они и одни смогут, а я вроде бы как идейный вдохновитель. И вдруг – обожаю «вдруг», наверное, кто­то там, наверху, жалеет нас, дураков, - вдруг в голову пришла мысль, и я спокойно, как на уроке, начинаю объяснять. «Так, успокоились. Вспомните еще раз этот «перечень побед». – «Ну, вспомнили», - ответили ребята. «А что в конце?» - «Россия, чего же еще». – «А дальше?» - продолжаю я с хитрым прищуром. Мужички смотрели на меня, пытаясь ухватить мою мысль. «А дальше, - говорю я с торжеством, - дальше нету ничего. Смотрите: татаро-монголы, шведы, поляки, французы, фашисты – все по этому списку прошлись и у всех в конце: «Россия». А дальше – полный, здесь я вспомнила словечко из далекого детства, - полный кирдык, капец». Парни, выпучив глаза, словно сделали мировое открытие, глотнули воздуха и добавили : «Трындец», - сказал Валентин, «Полный…», - добавил Николай. «Вы хотели сказать «фиаско», - ласковым учительским голосом поправила я, - там тоже вторая буква «и». И еще не отойдя, парень ошалело произнес: «Полный …, ой, простите, фиаско». По­моему, полегчало сразу всем троим. «Да мы, да они» - короче стало ясно, кто в Париже хозяин.

В центре Европы, в одном из парижских отелей , трое русских, два врача и одна учительница, люди самых нужных и поэтому, наверное, самых низкооплачиваемых у себя дома профессий, пили французское вино за победу русского оружия, за всех наших. За Кутузова, за генералов и рядовых; отдельно за атамана Платова, который первым в 1813 году вошел в Париж и строго наказал своим казакам: «Мамзелей не конфузить, разве что по взаимному согласию»; за русскую армию, которая, повергнув Наполеона, потрясла французов своим благородством: не было ни одного случая мародерства; за счастье называться русскими, наследниками славы своих предков.

А насколько достойны мы – это каждый решает сам. Вот уже и Новый год на дворе, 2013. А вот уже и Светлое Рождество, Крещенье, а далее – 23 февраля, день защитника Отечества. Право же, есть повод поднять бокалы за всех, кто 200 лет назад защитил нас в Отечественной войне 1812 года. За славную победу!